Марта была единственным ребенком Хосе Бенитеса. Ее мать Макаэ была плоть и кровь айорео, народа, населявшего пустоши Чако за века до того, как первые испанские колонисты ступили на берег реки Парагвай. Хосе встретил ее на войне, будучи инженером связи в армии Эстигаррибии, идя через пустынные и негостеприимные земли Чако в поисках воды, чтобы выжить, или боливийцев, чтобы умереть, — как повезет. Контуженный и раненый в ногу, он был демобилизован в тридцать четвертом и отправил свое искалеченное тело проживать жизнь в родном Парагуари. Макаэ он забрал с собой. Так он и жил в семейном доме с женой и родившейся в сорок третьем дочкой Мартой, возделывая сахарный тростник и ковыряясь в своем сарае со старыми рациями времен своей военной службы. Напротив их скромного дома стоял колониальный особняк адвоката Эдуардо Кабреры, построенный еще до поражения от бразильцев, практически сравнявших Парагвай с землей. Окно спальни их сына Рауля выходило на двор Хосе, и маленький Рауль не отрывая глаз смотрел оттуда на игравшую во дворе соседскую девочку. Соседи не приняли Макаэ — смуглую, с раскосыми глазами, одновременно робкую и дикую. Она и сама не искала их общества, проводя дни за заботами о хромом муже и тоскливым, чуть жутковатым пением на своем языке. В городке ее считали не то что ведьмой, но явно нечистой. Макаэ не стала креститься, да падре и не настаивал. Ему не по себе было от ее взгляда, смотрящего в никуда и одновременно в глубину и видящего там пламя, которое тихо плясало в ее узких и при этом широко открытых глазах. На испанском она говорила плохо, но много для общения было и не надо. Так дико пела она и дочке Марте. Не крестившись сама, не понесла она крестить и Марту. В церкви шептались, что от дикого кебрачо манго не вырастет, и не пускали детей играть с маленькой Мартой. Так и росла одна одиноко с отцом и матерью почти до самой школы. Когда ей было пять, Макаэ умерла от туберкулеза, и Хосе стал оставлять маленькую Марту играть с другими детьми, а потом отдал в школу. На удивление, в отличие от своей дикой матери, Марта притягивала к себе других детей. Ее такой же, как у матери, взгляд в никуда и в глубину, и чуть воющая интонация не отпугивали, а наоборот, зачаровывали, хотя и непонятно чем. Марта, не прилагая особых усилий, собирала вокруг себя всех окрестных детей, молча слушавших ее дикие песни. Сама Марта очаровывала и одновременно пугала первобытной красотой. Она пошла в мать, унаследовав ее худощавую фигуру, прямую осанку, смуглую кожу, раскосые глаза, черные вьющиеся проволокой волосы и более тонкие черты лица, чем у ее отца — типичного гуарани с тяжелыми бровями и округлым лицом. Страстью Хосе, служившего инженером связи, было радио и средства записи. Он тратил свой скромный доход на покупки новейших радиоприемников, что можно было выписать из столицы. Сослуживцы присылали ему списанные рации, с которыми он возился в сарае. У него первого в округе появился магнитофон, хотя к музыке он был равнодушен. Он был радиолюбителем-одиночкой и иногда связывался по рации с такими же одинокими энтузиастами в Асунсьоне. Марта росла. Парни на нее заглядывались, зачарованные странной красотой. Девушки ей завидовали и распускали слухи о сидящих в ней духах или самом дьяволе, который помогает ей привораживать мужчин. К ухаживаниям, впрочем, она относилась довольно отстраненно и равнодушно, в лучшем случае говоря: может быть. Знала ли она себе цену или мужчины ее не волновали — только догадки строить оставалось городку. Когда Марте исполнилось шестнадцать, к ней посватался Хавьер, молодой скотовод из Эскобара. Может быть, ответила Марта, смотря глубоко и никуда. Через неделю пришел Пабло, молодой счетовод, проводивший отпуск у родителей в Парагуари. И это может быть, ответила Марта. А еще через неделю предложение сделал Рауль — двадцатилетний сын адвоката Кабреры, все эти годы не отрывая глаз смотревший на нее из окна своей спальни. Хорошая партия, лучший жених в городе. Будут завистливо шептаться кумушки в церкви, что дикарка без рода отхватила такой сладкий кусок. Но этого быть не может, — неожиданно заявила Марта, глядя никуда и глубоко. А Рауль Кабрера был ей одержим. Как только ни уговаривал ее, чего только ни обещал. Ты мне являешься в каждом сне, тебе от меня не уйти, мы с тобой всегда будем вместе, — повторял он ей при каждой встрече. Ей от меня не уйти, мы с ней всегда будем вместе, заявлял он старому Хосе. Мы с ней всегда будем вместе, — повторял он всем в городе. Когда в город снова заявился молодой скотовод, Рауль побил его прямо на станции. Молодой счетовод связываться с ним сам не стал. И весь город знал, что Рауль не отступится, ей от него не уйти, они всегда будут вместе. И только Марта была непреклонна: этого быть не может. Холодным июньским вечером, на Сан-Хуан, Рауль пришел в дом к Хосе и Марте и попросил у Хосе разрешения последний раз поговорить с его дочерью наедине. Вид у него был отчаявшийся, но старый хромой Хосе пустил его к дочери. Через две минуты отец услышал голос Рауля: тебе от меня не уйти, мы всегда будем вместе, ответ дочери: этого быть не может, а после — выстрел пистолета. Он бросился в комнату Марты и увидел дочь, лежащую навзничь, убитую выстрелом в лицо, и раскрытое окно, через которое, по всей видимости, сбежал Рауль. Падре отказался отпевать некрещенную Марту и хоронить ее на городском кладбище, и Хосе вырыл могилу во дворе дома, так, что на нее выходило окно спальни убийцы в соседском особняке, через которое он смотрел на дочь Хосе все эти годы. Хоронили Марту в закрытом гробу. Так решил Хосе, чтобы не показывать обезображенное выстрелом лицо. Он заказал тяжелейший железный гроб, который едва несли шесть человек. Ты убил ее, чтобы вы всегда были вместе, — шептал на похоронах полубезумный отец, — тебе от нее не уйти. После похорон старого Хосе часто видели сидящим у могилы дочери и бормочущим: убийца, тебе от нее не уйти. А потом видели, как он шел в свой сарай и говорил по рации, словно обращался к убийце: ты убил ее, чтобы вы всегда были вместе, ешь ее плоть, пей ее кровь, тебе от нее не уйти. Спятил старик. Случай взволновал округу, об этом говорили целый месяц. Местные женщины, которые и так не любили Марту за ее дикий вид и излишнее внимание к ней мужчин, сошлись во мнении, что кровь айорео нечиста и дьявол как в ней сидел, так и свел с ума несчастного Рауля, смотревшего на нее из окна, внушив тому, что они всегда должны быть вместе. А Рауль Кабрера исчез без следа. Никто больше не видел его ни в Парагуари, ни за его пределами. Словно не было ему места ни на земле ни над ней. Отец, адвокат со связями в столице, хлопотал, чтобы его не разыскивали, рассчитывая, что Рауль объявится, когда шум поутихнет. Убийство, конечно, просто так не замять, но никто не видел Рауля входящим в дом Марты, кроме ее полубезумного старого отца. Такому на суде не поверят. Доказательств мало. Шансы хорошие. Отец даже в газетах давал объявления, адресованные сыну. Возвращайся, не бойся. Однако Рауль так и не объявился. Скорее всего, он переправился через реку в Аргентину и там затерялся, не рассчитывая вернуться домой. А может, и сгинул он где-то на рудниках Атакамы или на холодных патагонских пастбищах. Его семья надеялась и ждала, но с каждым годом надежда все угасала. Через три года с того дня, как была убита Марта и сбежал Рауль Кабрера, его отец нашел на крыльце особняка посылку без адреса отправителя. В ней была пленка с записью, длившейся несколько минут. Сдавленный голос Рауля, доносившийся словно из преисподней, повторял полушепотом, с обреченной дрожью, в которой чувствовались животный страх, отчаяние и крайнее истощение: «я убил ее, ем ее плоть, пью ее кровь, мне от нее не уйти, мы всегда будем вместе». Семья не стала скрывать эту запись от полиции, надеясь, что это поможет найти сына, пусть даже и станет доказательством его вины. Округу это снова взбудоражило, и кумушки шептались: даже после смерти эта ведьма не оставляет бедного Рауля. Где бы он ни был, нет ему покоя. Возможно, гонимый ведьмой, Рауль бродит по окрестным холмам и не может показаться людям. Охотники поговаривали, что им виделась какая-то одичавшая фигура в окрестных сухих лесах. Но семья потеряла надежду встретить Рауля, посчитав, что даже если он жив и бродит по холмам Кордильеры, то, во что он превратился, — это уже не совсем их сын, а всего лишь живой мертвец, мучимый убитой им ведьмой. Рауль и Марта стали страшной местной легендой, которой пугали детей, о призраке ведьмы и истязаемом им несчастном преступнике. Кто-то даже считал, что могила Марты, вырытая напротив окна спальни Рауля, образовала дьявольскую связь мертвой девушки с ее убийцей. И в городе думали: он хотел всегда быть вместе с ней, он это получил. Поделом обоим — и ведьме и одержимому. Еще через десять лет, пережив и жену и дочь, умер и старый безумный Хосе. Наследников он не оставил, и муниципалитет пустил его дом и участок с молотка. Новый хозяин решил перестроить дом, а Хосе похоронить вместе с дочерью на городском кладбище. Новый падре против этого не возражал, да и спокойнее городу будет, если дух одержимой дьяволом дикарки обретет покой среди христианских могил. Рабочие разрыли могилу Марты, вынули тяжеленный железный гроб — и в ужасе вызвали полицию. Полицейские обыскали дом и сарай с радиоаппаратурой, где нашли пленки с записью разговоров старика. Так спустя тринадцать лет город узнал страшную правду. В тот холодный июньский вечер Хосе, услышав звук выстрела, схватил молоток и побежал, хромая, в комнату Марты. Там он застал ее, убитую выстрелом в лицо, и Рауля, повторяющего в ступоре: мы всегда будем вместе. Не помня себя, старик оглушил убийцу ударом молотка и связал. Когда тот очнулся, Хосе глухо произнес: тебе от нее не уйти, вы всегда будете вместе. Он заказал тяжелый гроб, чтобы носильщики не почувствовали разницу в весе, сам поместил тело дочери в гроб, а Рауля усыпил снотворным и положил к ней же вместе с рацией. Очнувшись, Рауль Кабрера обнаружил себя похороненным заживо в гробу вместе с телом Марты и рацией. По этой рации к нему и обратился отец Марты. Соседи думали, что старик сошел с ума от горя и воображал, что говорит с убийцей по рации, но он на самом деле с ним он и говорил. Рауль, вне себя от ужаса, в закрытом гробу, в темноте и тесноте, не в состоянии даже повернуться, угрожал Хосе, умолял его вытащить, просил прощения и плакал от ужаса, на что Хосе отвечал: ты убил ее, чтобы всегда быть с ней вместе, так будь. Ешь ее плоть, пей кровь. Через неделю, мучимый голодом и жаждой, Рауль впился в остывшее и разлагающееся тело Марты, ел его, пил ее кровь, пока было что пить, и испражнялся под себя. Больше месяца он медленно и мучительно умирал от жажды и отравления в могиле, вырытой под окном своей спальни, среди своих фекалий и трупных выделений, царапая крышку гроба и остервенело впиваясь зубами в тело Марты. Довольно быстро он сошел с ума и повторял услышанное по рации от Хосе: я убил ее, ем ее плоть, пью ее кровь, мне от нее не уйти, мы всегда будем вместе. Эти его слова отец Марты и записал на пленку, подложив ее однажды под крыльцо семьи Кабрера, не знавшей, что все эти годы их сын лежал рядом с ними. И они всегда были вместе.
Источник:
